Подведем итог

За всеми этими рассуждениями читатель мог потерять логическую нить. Поэтому подведем краткий итог.

1. В позднекаменноугольное-раннепермское время наблюдалось резко асимметричное по отношению к экватору положение флористических границ высшего ранга, а стало быть - и климатических зон. Во всем Южном полушарии до Южного полюса включительно, а на севере даже до Кашмира был внетропический климат. Вся тропическая зона укладывается в Северном полушарии и образует неровную полосу с сильным пережимом в районе Индии. Северная внетропическая зона в 10-15 раз меньше южной.

2. В настоящее время асимметричность климатических зон Земли исчезает, если мы выделяем (как делали для каменноугольно-пермского времени) лишь два типа климатических зон: тропическую и внетропическую. Современная тропическая флора ложится симметричной полосой по отношению к экватору.

3. Течениями и другими внешними факторами такую асимметрию палеозойских климатических зон объяснить нельзя. На примере Евразии мы видели, что флористические (а следовательно - и климатические) границы высшего ранга контролируются более общей причиной - солнечной радиацией.

Если так, то возникают следующие вопросы, обращенные к противникам перемещения материков.

1. Почему Солнце в течение всего существования глос-соптериевой флоры меньше прогревало целиком одно из полушарий? Перемещением полюсов здесь делу не помочь, так как полушарие останется таковым при любом положении земной оси. В этом можно убедиться, взяв в руки глобус, а не карту. Границы палеозойской флоры допускают отклонения полюса на 10-15° в сторону низовьев Лены, но не больше. Иначе полюс входит в область тропической флоры и пояс последней располагается^меридионально. Это бессмысленно.

2. Почему северная граница тропиков оставалась в течение 250 млн. лет почти на одном месте, а южная упорно сдвигалась на юг?

3. Почему существовала палеоботаническая стена, отгородившая Индию от остальной Азии? Почему несколько сот километров (да еще с архипелагом островов) не допускали обмена между индийской и ангарской флорой? Ведь, если придерживаться теории мостов и других фиксистских воззрений, даже тысячекилометровые пространства - не препятствие для установления общности флоры.

Ну вот, кажется, теперь приперли фиксистов к стенке, теперь они не отвертятся! В самом деле, поглядим на карту. Как заманчиво взять и отодвинуть Индию на юг, соединить гондванские материки! А затем вообразить всю мобилистскую историю Земли и любоваться, как все хорошо согласуется с палеоботаникой...

Как было бы хорошо, если бы простая и понятная картина была всегда правильной, а остроумное объяснение парадокса законченной теорией! Но у фиксизма тоже есть свои козыри.

Большая часть приведенных выше аргументов хорошо знакома фиксистам, хотя два факта выявились в самое последнее время. Это, во-первых, значительно большая, чем предполагалось, изоляция гондванской флоры и, во-вторых, высокая степень независимости важнейших флористических (климатических) границ от течений, горных хребтов и других внешних факторов.

Противники перемещения материков хорошо знают об асимметричности климатических зон конца палеозоя. Правда, при этом они всегда говорят о смещении к северу экватора и не учитывают (а иногда может быть умалчивают), что не только экватор, но и вся тропическая зона расположена в Северном полушарии. Вовсе не акцентируется внимание на неравномерности тропической зоны. Необычное размещение холоднолюбивых растений и оледенения в Индии пытались объяснить тем, что эти растения росли на горах, здесь же образовывались и ледники. Но этому противоречит присутствие в толще с глоссоптериевой флорой настоящих морских отложений.

В затянувшемся споре фиксисты не столько отвечают на упреки мобилистов, сколько выдвигают на первый план наблюдения, пока не находящие объяснения с точки зрения мобилизма. Из них, пожалуй, только одно относится к палеоботанике (на геологических и геофизических возражениях мы не будем задерживаться). Посередине Атлантического океана, в 1000 км к западу от Африки, примерно на 10° с. ш., в содержимом трубки, которой берут пробы грунта со дна океана, были обнаружены многочисленные раковинки пресноводных диатомовых водорослей и остатки трав. Можно понять радость сторонников теории мостов, когда им стал известен этот факт. Конечно, нельзя исключать возможность заноса всех этих остатков течениями, направляющимися от континента, но в равной степени можно предполагать былое существование в недавние геологические времена достаточно большого массива суши в Атлантическом океане далеко от берегов Африки.

Можно выдвинуть и еще одно соображение в пользу возможного постоянства в расположении материков. Мы не знаем, как распределялись бы климатические зоны на Земле, если осушить Индийский и Атлантический океаны, а вместо них поместить Гондвану как единый гигантский материк. Воспроизведение такой климатической модели - дело будущего, а без нее трудно сказать последнее слово в многолетнем споре. Нельзя не считаться с тем, что, решая климатические вопросы для прошлых геологических эпох, мы вольно или невольно оглядываемся на современный облик планеты. Но ведь мы уже имели случай убедиться в том, что этот облик не является для Земли постоянным. Об этом никогда нельзя забывать.

В последние годы в нашей научно-популярной литературе отчетливо выявляется тенденция не создавать у читателя представление, что сложные и дискуссионные вопросы уже решены. Гораздо правильнее и, безусловно, более честно показывать перипетии спора и всю проблематичность предложенных решений. Лучше так поступить и с гипотезой перемещения материков. Конечно, палеоботанические факты хорошо согласуются с ней. Но было бы опрометчиво только на этом основании сдавать всю фиксистскую концепцию в архив. Исследователям, стоящим на нобилистских позициях, еще далеко до спокойной жизни, и неизвестно, победа ли ждет их впереди. Не окажется ли так, что мобилизм и фиксизм все же сумеют образовать вместе ту платформу, на которой будет создана третья фундаментальная теория, убедительно отвечающая на все каверзные вопросы?