"Владыки" московского моря

Каждый из них достоин внимания, достоин рассказа о себе и о тайнах жизни, которые он хранит...

И. С. Барское

Итак, существа, которых мы было приняли сначала за моллюсков-двустворчаток, на самом-то деле - плеченогие.

Крайний слева - хористит. Имя его в переводе с греческого означает "хорошо защищенный". Раковина у этого представителя брахиопод действительно была очень прочной. Но почему мы видим ее стоящей в таком странном положении, макушками вниз?

Эта необычная поза связана с тем, что хориститу, как и всем другим обитателям дна Московского моря, приходилось защищаться не только от хищников, но и противостоять еще трем по крайней мере серьезным напастям.

Я тебе уже говорил, что в толще воды, прогретой солнцем, обитала масса мельчайших животных и растений, имевших известковые панцири и скелетики. После смерти этих недолговечных существ остатки их защитных сооружений и остовов опускались на дно, образуя почти непрерывный "известкопад". Частички извести засоряли раковины обитателей дна, мешая их створкам нормально закрываться, выводили из строя "насосы", подававшие воду с кислородом и пищей хозяевам раковин, а порой и просто грозили завалить, как говорится, "с головой" тех, кто жил на одном месте. "Известкопады" были для многих обитателей Московского моря, надо думать, не меньшей опасностью, чем рыбы или гигантские раки. Но это еще не все.

Осев на дно, известковые частички образовывали полужидкий осадок, на поверхности которого очень трудно было удерживаться. И многим обитателям тут постоянно грозила опасность утонуть в иле.

И еще... Малейшие движения воды, возникшие, скажем, при волнении на поверхности или даже от резких движений обитателей дна, - и частички ила образовывали облака мути, в которых можно было и задохнуться...

От этих трех известковых бед жители Московского моря защищались по-разному. У морских ежей на панцирях были специальные гибкие иголочки, которые постоянно очищали "броню" от частичек извести. Ходить же по топкому илу ежам, как мы видели, помогала особая конструкция их игл. Морские лилии старались повыше поднять свои тела над дном на гибких стеблях. Одиночные кораллы прятали вход в свой дом под изгиб верхней части рожка, как под защитный козырек. Колониальные кораллы и мшанки выбирали для жительства возвышенные, не так засыпаемые осадками участки дна. Их щупальца тоже постоянно очищали поверхность их общежитий от частичек извести.

Поза хориститов - это тоже защита. Именно вот так, стоя "на голове", они могли прикрыть себя сверху большой створкой своей раковины. При этом и вода поступала к их "рукам" - насосам сверху, из слоев, где она была почище. Стоявшая торчком раковина опиралась на зыбкий ил широкой площадкой, расположенной около макушек, а пышные "усы" из роговых нитей, отходившие от места соединения створок, давали дополнительную опору и служили "канатами", удерживавшими раковину в нужном, чуть наклонном положении.

А вот ребристые энтелеты могли жить только там, где на поверхности ила имелись какие-то твердые предметы, например обломки чьих-то чужих раковин. К ним эти брахиоподы прикреплялись гибкой ножкой, выпущенной через специальные отверстия в одной из створок.

Иначе приспособились к жизни на дне Московского моря в свое время плеченогие - продуктиды. Концы их раковин, что отражено в (названии этой труппы брахиопод ("продуктус" - "продолженный"), были вытянуты и в сомкнутом виде образовывали довольно длинную трубку. Лежа на поверхности ила выпуклой створкой, продуктиды поднимали это сооружение довольно высоко над дном, и в раковину поступала более чистая, незамутненная вода. А от погружения в ил их удерживали роскошные "бороды" из длинных полых волосков, полностью или частично покрывавших нижнюю створку.

Перед нами три продуктиды. Слева - маргинифера. У нее опорные волоски отходят от раковины веером. Рядом - линопродуктус. Жаль, что его внушительная "борода" видна не полностью, большая ее часть скрыта в иле под раковиной. Крайний справа - диктиоклостус. У этого кроме "бороды" есть еще и "ушки", особые выросты по бокам нижней створки, похожие на треугольные крылышки. Еще одна опора. Но это не все. Ту створку, что лежит на грунте, покрывают продольные и поперечные морщины, образующие густую сетку. Именно поэтому палеонтолог Мюир-Вуд дал этому плеченогому имя, в переводе означающее: "защитная сетка, которую держали на левой руке во время боя римские гладиаторы". Морщины делают створку шероховатой, что вместе с "бородой" и "ушками" помогает животному удерживаться на зыбкой поверхности дна.

В ископаемом состоянии волоски-трубочки продуктид сохраняются редко. На раковинах, добытых из слоев породы, обычно видны только мелкие бугорки, отмечающие места, где когда-то прикреплялись эти опорные устройства. Поэтому название "маргинифера" переводится как "несущая оторочку из бугорков по краю раковины". А "линопродуктус" - "удлиненный, полностью покрытый бугорками". Выходит, что названия некоторых плеченогнх отражают не их прижизненный вид, а то, как выглядят окаменевшие остатки этих обитателей древнего моря...

...Пора возвращаться на корабль, капитан!

В Московском море, конечно же, обитали еще и разнообразные рыбы, и головоногие моллюски, и раки, и много-много других; существ. Но мы мысленна увидели только тех, чьи остатки нам удалось обнаружить в карьере. Ничего не поделаешь, таковы правила нашего путешествия. Мы ведь договорились, что оно должно быть строго документальным?

Вот если ты, скажем, когда-нибудь сам приедешь в Тепловку и отыщешь в карьере еще какие-то окаменелости Московского моря, ты как бы продолжишь нашу сегодняшнюю подводную прогулку...