Были ли они несовершенными?

Можно спросить: а стоит ли жалеть о том, что устарело, а значит, обречено? Лучшая деловая древесина получается из "устаревших" хвойных, а если говорить о гигиеническом или эстетическом значении, то хвойные, пожалуй, дадут сто очков вперед многим современным быстроразмножающимся цветковым деревьям, скажем, ольхе или осине. А вымершие древние леса? Столь ли несовершенны они были, чтобы вспоминать о них без всякого сожаления?

Четверть миллиарда лет тому назад на месте современной тунгусской лиственничной тайги шумела тайга кордаитовая. Могучие смолистые стволы этих гигантов - увы! - вне пределов досягаемости для лесорубов. Кордаиты превратились в уголь и пылают в топках электростанций. А отпечатками их красивых листьев, похожих на листья ландышей, могут любоваться только палеоботаники.

Но не все ископаемые деревья постигла участь кордаитов. "Настоящих живых ископаемых" и сейчас немало. Вечно зелены в тропических лесах древовидные папоротники, почти без изменений пережившие сотни миллионов лет. В 1957 году в Центральном Перу были найдены живые стилиты - родичи нашего невзрачного плауна. Когда-то, в каменноугольном периоде, древовидные плауны и хвощи образовывали непроходимые чащи. А метасеквойя? Ее открыли в 1941 году в ископаемых остатках. А в 1944 году наткнулись на живое ископаемое в горах Центрального Китая. Калифорния сохранила для нас секвойю - мамонтово дерево, в дупле которого можно сделать гараж для автомобиля. Австралия сберегла эвкалипты, начавшие отсюда с человеческой помощью новое наступление на другие континенты. Древесина секвойи и эвкалипта - выше всяких похвал по красоте и стойкости. Эвкалипт, дерево-санитар, оздоровляет самые гиблые места, о целебных свойствах его листьев рассказывают легенды.

Самым древним отпечаткам экзотических, похожих на крылья мотыльков, листьев легендарного гинкго - двести миллионов лет. Люди всегда, видимо, чувствовали необычность этого растения и с древних времен берегли его и размножали - не за что-нибудь полезное, просто за красоту. И - единственный в своем роде случай - дерево не вымерло благодаря этой заботе! Нынче его нигде в природе нет. Только в парках, садах, оранжереях. А недавно выяснилось, что гинкго поразительно устойчиво к главной беде городских парков и аллей - промышленному загрязнению воздуха. Это свойство обещает стать для гинкго в век промышленной революции стимулом нового широкого возрождения.

Случай с гинкго да послужит нам примером! Человек может и должен сберечь то, что пощадила даже эпоха великого вымирания.

...Есть искушение привязать гибель гигантских ящеров к изменению растительных ландшафтов. Нарушилась кормовая

цепочка: голосеменные растения - растительноядные ящеры-хищные "завры". И действительно, великое вымирание животных последовало вслед за "десантом цветковых". Но... не сразу! Прошли миллионы, десятки миллионов лет, земля "убралась цветами" и приняла вид, весьма похожий на современный, но по этим почти современным ландшафтам все еще бродили, над ними летали и в морях плавали разнообразные ящеры. Кайнозой еще не пришел, а "кайнофит" наступил.

"Так, должно быть, жевал вымирающий ихтиозавр случайно попавшую в челюсти фиалку", - совершенно ненаучно и шутливо пишет поэт (ихтиозавр был дельфиноподобным хищным морским ящером, и в челюсти ему не могла попасть наземная трава). Но какой-нибудь травоядный многорогий клюворылый трицератопс, на четверть состоящий из уродливой головы, или прямоходящий траходон, эти кошмарные создания прошлых эпох, вполне могли жевать совсем современный цветочек. И даже наверняка жевали. Нет, судя по всему, ящеры быстро и прекрасно приспособились к растительности, похожей на современную, они могли в ней обитать, жить возле нас, во всяком случае в жарком поясе, если бы не что-то, что не дало им этого сделать.

Жить возле нас... Да, они жили долгие миллионы лет бок о бок не с нами, конечно, но с нашими прямыми предками, млекопитающими животными мела, - жили. Появившись еще до мела, в триасовом периоде, млекопитающие, небольшие крысоподобные и малосимпатичные, вероятно, создания, эволюционировали под гнетом царства ящеров. Они наверняка быстро стали излюбленной пищей хищных "завров", но и сами могли при случае пожирать яйца гигантов. Юркие, подвижные, они могли выхватывать еду из-под носа некоторых рептилий, оставляя тех голодными. А птицы точно так же вытесняли летающих ящеров. Конкуренция...

Так представляют себе процесс вымирания некоторые ученые, например палеонтолог Л. Давиташвили. Но многие биологи не согласны с этими представлениями.

Опять, как и в случае с древними растениями, мы можем задать себе вопрос: так ли уж несовершенны были экологические предшественники современных животных - меловые рептилии? Вглядываясь в их образы, созданные кропотливым трудом поколений палеонтологов, мы найдем в них многое, достойное прямо-таки восхищения.

Вот птеранодон. Живой планер: размах крыльев - восемь метров. Странный, но вовсе не ущербный, а скорее занятный, завораживающий облик. Огромный метровый клюв - и костяной вырост, гребень, направленный назад, уравновешивающий эту тяжесть. Может быть, из-за этого необычного нароста у ящера такой смышленый вид?

Вероятно, он был трупоядом, санитаром меловых кладбищ, и занимал в этой своей должности "экологическую нишу", как говорят биологи, современного кондора. Кто мог конкурировать с ним? Неужто ему не хватало пищи в эти века изобилия трупов - именно птеранодон бесшумно прилетал "попрощаться" со своими вымирающими родичами, и никто не мог помешать его мрачному пиршеству.

Недавние исследования ученых снова привлекли внимание к этому страшилищу: птеранодон, оказывается, был в своем роде совершенством, непревзойденным ни до, ни после него. Птеранодон, конечно же, не махал крыльями. Как и современные гигантские хищные птицы, он часами парил на огромной высоте, вероятно гораздо большей, чем "потолок" современных птиц, и обладал исключительно острым зрением. Он не махал крыльями даже на взлете: инженерный расчет его веса и пропорций крыла показывает, что птеранодон мог взлететь при самом слабом ветре, просто расправив огромные кожистые "плоскости". Планер-моноплан идеальной конструкции. Может быть, ночные холода становившегося все более континентальным климата делали его беззащитным? Но самые последние исследования показывают: летун был покрыт чем-то вроде шерсти. А шерсть не бывает просто так: она нужна, чтобы сохранять тепло тела. Летающая рептилия была теплокровной! Теплокровными могли быть многие звероящеры. Они приобретали это свойство там, где климат требовал этого, и, возможно, так было еще задолго до мела. Пальма первенства в этом отношении могла принадлежать еще пермским предтечам млекопитающих - звероящерам-териодонтам. (Но именно териодонты, кстати, вымерли еще задолго до мела.) Теплокровной, видимо, была и "нечисть волосатая" - летающий ящер, останки которого найдены недавно в Средней Азии.

Говорят, ящеров сгубил способ размножения: яйца уязвимы. Но во-первых, многие ящеры были живородящими, тот же ихтиозавр, например. Во-вторых: а птицы? Они же яйцекладущие, почему же их не вытесняют более "прогрессивные" млекопитающие - летучие мыши?

Птеранодон, живой планер мелового периода

Известный палеонтолог Джордж Симпсон неодобрительно относится к пропаганде "конкурентной" причины вымирания. Он пишет: "Ихтиозавры вымерли за миллионы лет до того, как появились их экологические аналоги среди китообразных. Птеродактили исчезли задолго до того, как летучие мыши заняли сходную или частично совпадающую зону. Динозавры вымерли раньше, чем наземные млекопитающие столь быстро распространились почти в тех же самых зонах... Можно с достаточным основанием заключить, что млекопитающие в виде множества небольших локальных разведочных, если можно так выразиться, групп уже некоторое время окружали основание адаптивной вершины динозавров, когда независимое от этого вымирание последних неожиданно позволило млекопитающим взобраться на эту вершину".

Конкуренция не мешает развитию и эволюции вида, рода, а необходима для этого развития. Благодаря естественному отбору жертвы совершенствуются в способах ускользания от участи быть съеденными. Хищники путем того же отбора - голод не тетка! - совершенствуются в свирепости, сообразительности, быстроте. Деградация, мельчание стад нынешних яков и оленей - прямой результат истребления хищников. Хищники - санитары. Они уничтожают больных животных и тем спасают целые виды от истребительных эпидемий. Хищники - тренеры: поддерживают стада своих жертв в отличной спортивной форме.

Да и сами хищники нуждаются в конкуренции. Пещерный медведь, живший в Европе и Азии на исходе третичного периода, был не чета нынешнему. Гигант держал в страхе все окрестные горы и леса. Никто и ничто не могло ему противостоять. Дичи сколько угодно. Недругов никаких. И поколение за поколением (палеонтологи проследили этот процесс в деталях) он стал быстро деградировать, вырождаться, мельчать, пока не исчез полностью. Сам собой.

Не в этом ли разгадка меловой катастрофы? Слишком уж совершенными, каждый в своем роде, стали ящеры-гиганты. Птеранодон, плавающие в морях ихтиозавр, плезиозавр, гигантские морские крокодилы. Рекордсмен среди хищников всех эпох - тиранозавр, прямоходящий, достигавший высоты четырехэтажного дома.

Аммониты, весьма высокоразвитые голоцоногие моллюски, родственники нынешних каракатиц, обитавшие в непроницаемых спиральных раковинах до трех метров в диаметре! Из раковин торчали ловкие сильные руки-щупальца, а сами раковины, наполненные газом, носились по всем морям планеты. Что их сгубило в конце мела? Ведь живут же и нынче похожие на них по образу жизни, но далеко не столь совершенные наутилусы. Что-то очень похожее на вырождение появляется в облике многих аммонитов в самый разгар их господства в море. Тотальная взрывоподобная изменчивость, причудливые, иногда уродливые формы - вот что привлекает в них внимание в первую очередь. То появляются виды, раковинные спирали которых не касаются друг друга: спираль как бы распрямляется. А вот и вовсе странные палковидные, полностью выпрямившиеся участки спирали, а то и просто палочковидные раковины. Аммониты как будто мечутся в поисках выхода из эволюционного тупика. А может быть, радиация? Ведь есть же теория Е. Шиндевольфа о меловом взрыве сверхновой звезды близко от Солнечной системы. Может быть, отсюда и повышенная "мутабильность" у аммонитов, и ненормальные яйца последних динозавров, найденные недавно: скорлупа у них такой толщины, что никакой динозавренок не проклюнется.

Но почему же этот высокий радиационный фон не повлиял ка всех животных? Ведь не пострадали ни птицы, ни млекопитающие (хотя - интересный факт: многие меловые млекопитающие вымерли вместе с динозаврами). Наконец, вся бесчисленная рептильная мелочь - змеи (появившиеся, кстати, именно в мелу), ящерицы, черепахи остались жить и эволюционировать и чувствуют себя прекрасно по сей день. Так что "излишнее совершенство" меловых животных, скорее, было тем самым истинным биологическим виновником, который подготовил их исчезновение с лица планеты. Так могло быть, хотя поручиться, что именно этот механизм дирижировал всем финалом меловой трагедии, трудно.

Сто лет назад философ Герберт Спенсер писал о волнах жизни, закономерно накатывающихся одна за другой на дерево эволюции. Молсет быть, такими волнами управляют внешние причины вроде упомянутого раньше вторжения глубинных углеводородов? Или ими дирижируют внутренние, еще не открытые законы? В начале века принято было говорить о видах и родах как об отдельных организмах: говорили о рождении, увядании видов и родов, их смерти, наступающей вследствие иссякания некоей "жизненной силы". "Жизненная сила" - это, несомненно, что-то идеалистическое. Но можем ли мы поручиться, что хорошо представляем себе ход эстафет генов, хромосомных наборов на протяжении десятков миллионов лет? И может быть, понятие дряхления рода, вида когда-нибудь обретет новый, истинно научный смысл?

В начале главы шла речь о неразрывной, странной, подчас страшной связи эпох в виде рака - болезни, ставшей проблемой номер один именно в XX веке. Почему допотопный бескислородный способ обмена веществ в клетке, господствовавший на Земле в эпоху еще первой дыхательной революции, три-четыре миллиарда лет тому назад, проявил себя с такой жуткой закономерностью в одном, высшем, виде живых существ и в один определенный момент, кульминационный момент эволюции - в период становления новой геологической оболочки Земли, которую одни ученые склонны называть ноосферой - сферой разума, другие - техносферой?

Случайность? Человек меньше стал умирать от других болезней, его окружение несет в себе много необычных для млекопитающего животного веществ - канцерогенов, да и вообще он стал дольше жить, а с возрастом вероятность перерождения, нарушения обычных процессов в клетках увеличивается... И еще: живет человек теперь большими скоплениями, а ведь почти доказано, что. первый толчок, какое-то почти незаметное изменение в наследственном аппарате клетки производят вирусы. Рак, видимо, не очень сильно, но заразен.

Все это верно. Но представим себе ситуацию, что человечество не обладает всей мощью современной медицины, вирусологии и биокимии. А рак, как пожар, распространяется в облюбованном им биологическом виде, пока не уничтожит его полностью. Могли бы палеонтологи через миллионы лет только по геологическим, палеонтологическим документам понять, что привело к гибели процветающий и господствующий вид? Рудимент, анахронизм, пришелец из еще более невообразимой древности - первичный способ дыхания клеток!

Нечто аналогичное могло происходить в прошлом, и не раз. Виновник вымирания мог сказать "а" в совершенно иную эпоху, а "б" - вырождение, угасание, а затем вымирание меловых животных - стало возможным лишь тогда, когда для действия "а" созрели подходящие условия - геологические, климатические или биологические. Самые разные процессы, начавшиеся в разное время, скрестившись случайно в одной точке - в мелу, ударили по царям трех стихий - моря, суши и воздуха. Возможно, дальше линии этих неведомых процессов вновь разошлись, но возрождение, например новое развитие летающих и гигантских ящеров из мелочи, оставшейся в живых, было невозможно: их место заняли другие. В этом случае разгадка тайны мелового вымирания - дело не скорое.

Что-то вроде грандиозных биогеоценозов, перекинутых между разными временами и эпохами,- хронобиогеоценозов - действует в толще геологической истории. И каждое существо из мириадов существ во всей этой толще состоит в незримой и жизненно важной связи с природой и климатами всех предшествующих эпох, с другими существами из невообразимо далекого прошлого.