Среднеазиатские динозавры

Маршрут 1961 года. Яйца динозавров на Зайсане. Открытие под Ташкентом. Среднеазиатская жара. Забытые следы динозавров в Гиссарском хребте. У страха глаза велики. Неожиданный сюрприз Ферганы. Раскопки в Кансае. Самое богатое местонахождение ископаемых черепах в нашей стране. Маршрут через Кара-Кумы. "Благородная" кобра. Снова - Кансай. Гюрза в палатке. Открытие скелета гигантского зауропода. Нашествие фаланг. Эоценовые млекопитающие Средней Азии

Рассказать подробно о всех путешествиях за динозаврами, участником которых мне довелось быть, не представляется возможным, и я остановлюсь только на некоторых экспедициях в Среднюю Азию, тесно связанную историей ископаемой фауны позвоночных с Центральной Азией.

В Средней Азии и Казахстане в течение 20-30-х годов нашего столетия было открыто довольно много местонахождений с остатками различных динозавров, описанных А. Н. Рябининым. Однако коллекции по динозаврам были представлены подчас хоть и многочисленным, но всегда фрагментарным материалом, т. о. разрозненными обломками костей. Единственной находкой, представлявшей значительную научную ценность, был неполный череп утконосого динозавра, названного Рябининым яксартозавром (по древнему имени Аму-Дарьи). И. А. Ефремов, изучавший еще в довоенные годы динозавров ыо местонахождения Сродной Азии и Казахстана, пришел к заключению о переотложенности в них костей, встречавшихся в прослоях конгломерата и имевших вид костного галечника. Такими кости становились после вымывания их из пород, в которых они захоронились впервые, и постепенного окатывания в результате переноса водами, прежде чем они попадали в новое или вторичное захоронение. На огромной территории Северного Притянынанья - от Кызыл-Кумов до Восточного Казахстана - не было обнаружено ни одного местонахождения с цельными костями. Фрагментарность материала сильно понижала его палеонтологическую ценность, а переотложенность соответственно понижала значение для определения геологического возраста. В течение десятилетий геологи и палеонтологи тщетно искали первичные захоронения. И. А. Ефремов предполагал наличие в начале кайнозоя грандиозного перемыва позднемезозойских отложений на территории всей Средней Азии, не надеясь уже больше найти целый скелет или хотя бы череп.

Находка в 1957 году черепа аралозавра заставила более оптимистически смотреть па поиски динозавров в Средней Азии, и в 1961 году мы с И. М. Клебановой решили заново обследовать все среднеазиатские местонахождения, надеясь, что на этот раз фортуна окажется более благосклонной. С группой нашей институтской молодежи и "ветеранами" центральноазиатских экспедиций И. И. Лихачевым и М. М. Брагиным, работавшими и за шоферов, и за раскопщиков (они прошли хорошую школу у Я. М. Эглоша), мы на двух машинах совершили большой маршрут. Начав с Приаралья, мы затем спустились на юг до Ташкента, прошли вдоль северных предгорий Тянь-Шаня, с пересечением Муюн-Кумов, и закончили паши работы в Зайсанской котловине.

Нам повезло с млекопитающими - в Приаралье мы успешно раскопали Кызыл-Как", с штдрикотериевой фауной олигоцена, а на Зайсане - Калмакпай с более поздней - гиппарионовой фауной. Эти новые пункты оказались очень богатыми, и последующие экспедиции Палеонтологического института собрали здесь "обильный урожай". В отношен ии же динозавров мы почти ничего не могли добавить к той безнадежности, которую отметил Ефремов. Пожалуй, наиболее интересной новостью было открытие геологов, незадолго до нас обнаруживших скорлупу яиц динозавров на реке Тайжузген в Зайсанской впадине. Естественно, мы также обследовали это местонахождение. По своему геологическому строению, в частности кирпично-красным пескам, заключавшим скорлупу яиц динозавров, Тайжузген был удивительно похож на Баин-Дзак. К сожалению, кроме скорлупы яиц, никаких других остатков динозавров обнаружить не удалось, хотя и она уже позволяла установить меловой возраст отложений, считавшихся ранее третичными.

Несколько разочарованный среднеазиатскими динозаврами, вернувшись из экспедиции, я взял отпуск и уехал отдыхать на Кавказ. Каково же было мое удивление, а еще больше - радость, когда по приезде во второй половине ноября я получил письмо с фотографией скелета динозавра. Находка, как сообщалось в письме, была сделана геологом, доцентом Ташкентского университета Г. А. Беленьким, работавшим с группой своих студентов севернее Ташкента, в так называемых Чулях. Не располагая необходимыми техническими средствами, и прежде всего укрепляющими кости клеевыми пропитками, и боясь повредить скелет при выемке, Г. А. Беленький обратился в наш институт за помощью. Через три дня я вылетел в Ташкент, а еще два дня спустя туда прибыли И. И. Лихачев и М. М. Брагин, привезя снаряжение.

Чули представляют резко всхолмленную местность к северу от Ташкента. Здесь широко развиты континентальные меловые отложения, и обломки костей динозавров в Чулях находили уже давно, но целый скелет был обнаружен впервые. Дело было так. Один из студентов Г. А. Беленького, подойдя к краю обрыва, близ колодцев Сюк-Сюк, увидел у подножия обломки костей. Первый же удар геологическим молотком показал, что кости есть и в коренном залегании. Костеносная порода представляла рыхлый песок, легко поддававшийся расчистке. Очень скоро стало ясно, что здесь залегает скелет. Хотя он был не очень большой, около четырех метров, но как взять его, но поломав? Вот тогда и было послано в Москву письмо.

Ташкентские геологи приняли самое деятельное участие в осуществлении раскопок, оказав помощь моему маленькому отряду людьми, транспортом, необходимыми материалами и инструментами. В день выезда в поле пошел дождь с мокрым снегом, однако отступать было уже поздно. Температура опустилась на несколько градусов ниже нуля, а место находки засыпало снегом. На следующий день мы принялись за раскопки. К счастью, непогода сменилась солнечными днями, и на солнышке так пригревало, что иногда можно было работать раздевшись даже до рубашки. Около 10 дней потребовалось, чтобы извлечь скелет, взятый шестью блоками-монолитами. В середине декабря мы вернулись в Москву.

Ташкентский утконосый динозавр был самой полной находкой не только в Средней Азии, но и на всей территории Советского Союза, причем его научная ценность заключалась еще и в том, что он залегал выше конгломератового слоя с обломками костей других динозавров, доказывая тем самым, что не все мезозойские отложения были перемыты. Изучение скелета динозавра показало, что он относится к изнестному из Северной Америки роду прохенеозавр, а отложения под Ташкентом по крайней мере на два геологических века (примерно на 10 миллионов лет) моложе, нежели это считалось раньше. Ташкентскому прохенеозавру, несколько отличавшемуся от американского, я дал видовое название "конвинценс" ("неопровержимо доказывающий"), подразумевая под этим, что динозавровые местонахождения Средней Азии образовались в меловой период. В отличие от других утконосых динозавров прохенеозавры характеризуются сравнительно малыми общими размерами (4-5 метров) и небольшим, но высоким и коротким черепом. Челюсти у них слабо вытянуты и потому мало напоминают утиный клюв, столь типичный для их собратьев. Так, с находкой ташкентского прохенеозавра появилось еще одно новое и важное звено, установившее связь между казахстанскими и североамериканскими динозаврами и изменить взгляды на геологическую историю Средней Азии в мезозое.

На следующий год летом вместе с И. И. Лихачевым и М. М. Брагиным я организовал бульдозерные раскопки останца, в котором был найден скелет, но тщетно. Скелет был единственным, случайно попавшим здесь в захоронение - труп заякорился в углублении дна древней реки, что хорошо можно было видеть при раскопках зимой. Половина скрытого останца - сотни кубометров породы, не дала ни одной косточки. Было, конечно, досадно, но пришлось "поставить крест".

Мы приехали в начале мая, чтобы не попасть в жару, однако к середине июня она стала совершенно нестерпимой. Мне приходилось наблюдать, как пастухи, перегонявшие отары овец в горы (с 25 июня по 5 августа - 40 "выморочных" дней, которые овцы не выдерживают на равнине), подтаскивали к колодцу ослабевших от жары и жажды животных, которые уже не были в силах сделать последних несколько шагов. Термометр в конце июня в палатке показывал более 40°, хотя палатки были защищены сверху еще тентом. Впрочем, работая в середине лета под Ташкентом, мы как-то в 7 часов вечера зарегистрировали в тени 48°. Чтобы хоть как-то охладиться и на несколько минут испытать удовольствие, приходилось стаскивать с койки горячий спальный мешок и ложиться на полотно раскладушки, предварительно выплеснув на него полведра воды. Выше колодцев просачивалась вода, и мы, вырыв яму, устроили там "холодильник". Охлажденный в нем квас, который мы привозили время от времени из Ташкента, казался нам божественным напитком. Постоянное пребывание в пекле изрядно вымотало нас, и некоторым облегчением явился маршрут на местонахождение Рават, расположенное в отрогах Гиссарского хребта.

Экспозиция со скелетом прохенеозавра в Палеонтологическом музее АН СССР, сохраняющая его позу в захоронении

Раватское местонахождение, вернее, каменноугольное месторождение, находящееся на реке Ягноб, недалеко от Анзобского перевала (высота которого более 3000 метров), было обследовано Ё 70-х годах прошлого столетия геологом Г. Д. Романовским, открывшим там следы динозавров - отпечатки их лап на поверхности слоев. Сведения Романовского об этих следах представляют самое раннее указание на нахождение на территории России если не остатков динозавров, то по крайней мере следов их жизнедеятельности. Ведь недаром знаменитый американский палеонтолог О. Марш в конце прошлого века заявлял, что "динозавры России замечательны тем, что они, как и змеи Исландии, отсутствуют". Следы, описанные Романовским близ дороги, во время ее расширения были разрушены и забыты, пока ташкентский геолог Е. А. Кочнев не открыл вторично целое поле их рядом.

Разработка следов оказалась непростым делом, так как они находятся на поверхности плотных плитчатых песчаников, наклоненной под углом 40-45°. Эта поверхность обнажается на площади в тысячи квадратных метров, но песчаники столь мощны и тверды, что к ним очень трудно подступиться и даже нелегко удержаться на их наклонной плоскости. Мы изыскивали малейшие трещины в породе, чтобы вбить туда железные клинья и ломы. После отчаянных усилий, "расшатав наследственность" песчаников, нам удавалось выломать плиту со следом динозавра. Эту адскую работу мы продолжили в следующем году, добыв более десятка плит с отпечатками лап динозавров.

Следы принадлежат динозаврам из различных групп. Здесь есть трехпалые следы с сильно развитым средним пальцем, напоминающие отпечатки птичьих лап. но превосходящие их в несколько раз по размерам, хотя есть следы и совсем небольшие. Крупные следы принадлежат карнозаврам, а мелкие, но сходные с ними, скорее всего, - птицеподобным хищным динозаврам - целурозаврам. Имеются трехпалые отпечатки и другого типа - пальцы массивные, причем средний не намного больше боковых. Это - отпечатки орнитопод, возможно, типа игуанодонтов. Наконец, есть следы пятипалых конечностей, характерные для динозавров, передвигавшихся на четырех ногах. Судя по размерам и форме таких следов, они могут принадлежать динозаврам типа стегозавров.

Все следы отпечатались во влажной почве береговой полосы водного бассейна (вероятно, лагуны), по берегам которого обитали растительноядные динозавры, привлекавшие хищников. Целурозавры, обладавшие хорошо развитыми цепкими передними конечностями, возможно, приходили охотиться за рыбой в прибрежную часть водоема, подобно цаплям и другим современным болотным птицам. Затвердевшая влажная почва, на которой отпечатались следы, покрылась затем осадками, и следы оказались погребенными. Со временем следоносные слои попали на дневную поверхность, покрывающие их осадки разрушились, и следы предстали перед нами в своем первоначальном виде.

Установление принадлежности следов - очень трудная задача, и здесь палеонтолог выступает в прямом и переносном смысле в роли следователя, впрочем, знаменитый Шерлок Холмс утверждал, что свой метод восстановления событий он как раз и позаимствовал в палеонтологии. Следы динозавров известны очень широко, но изучены плохо. В нашей стране второе местонахождение со следами динозавров было открыто в начале 50-х годов на Кавказе, на склоне горы Сатаплиа, близ Кутаиси. Следы, по мнению описавшего их известного грузинского палеонтолога профессора Л. К. Габуния, принадлежат в основном хищным динозаврам, которых он назвал сатаплиазаврами, и частично - орнитоподам. Возраст слоев с реватскими следами считался первоначально триасовым, но изучение их показывает, что они принадлежат не триасовым, а более поздним - по крайней мере, юрским динозаврам. Таким образом, и следы могут иметь значение для установления геологического возраста.

В первый год приезда в Рават мы с И. И. Лихачевым были только вдвоем и основали свой негромоздкий лагерь из одной палатки с тентом да прикорнувшего около них "газика" на небольшой площадке на берегу Ягноба, невдалеке от стоявшей здесь геологической партии. Поселок Рават, расположенный на высоте более 2000 метров над уровнем моря, находился по другую сторону реки. Огромные горы, подступающие со всех сторон, превращают в муравья ползущего по склону человека. Величественная панорама вызывает благоговение перед горными сооружениями Тянь-Шаня, высота же и крутизна склонов делают достаточно трудными маршруты вверх, по пересечению пластов, или, как принято выражаться в геологии, "в крест простирания".

Однажды предпринял такой маршрут и я, медленно передвигаясь вверх по ущелью и осматривая геологический разрез. Изрядно устав, я присел отдохнуть под великолепным навесом. В ливни и весной здесь низвергались каскады воды, а сейчас было сухо, но прохладно в густой тени. Величие и тишина всегда настраивают на мечтательный лад... Полет моих мыслей был неожиданно нарушен крадущимися шагами по крыше навеса, под которым я сидел. В качестве первой и самой естественной ассоциации возник образ барса, о котором рассказали геологи, - они встретили его в какой-нибудь сотне метров от нашей палатки, возвращаясь поздно вечером из города. Он не торопясь пересек перед их маленькой машиной дорогу и направился вниз к реке. В этих случаях всегда стараешься укрепить свою волю рассказами о ненападении крупных хищников на человека, твердый взгляд которого легко обращает их в бегство, но, как бы из духа противоречия, холодной струйкой заползает страх, когда вспоминаешь о коварстве тигров, леопардов и львов-людоедов, блестяще описанных в новеллах. Что, кроме геологического молотка, я мог противопоставить когтям и зубам страшной кошки? Бежать было бы тем более рискованно. Между тем шаги приближались, и я приготовился к наихудшему. Когда напряжение достигло кульминации, тишину разрезало вдруг звонкое козлиное блеяние...

Следы динозавров из Равата: А - стегозавров (?), Б - хищных динозавров, В - орнитопод

Летом 1963 года ленинградский палеонтолог профессор Г. Г. Мартинсон, занимающийся изучением ископаемых пресноводных моллюсков, рассказал мне о найденных им обломках костей динозавров в Восточной Фергане, в районе Гульчи, и любезно предложил поехать с ним осмотреть гульчинский и другие разрезы континентальных отложений мела Ферганы. Я с радостью согласился и в начале сентября присоединился к отряду Мартинсона.

Надо сказать, что в Фергане работало много геологов, но остатки позвоночных встречались крайне редко, и Фергана считалась совершенно бесперспективной для палеонтологии позвоночных. Так, в 40-х годах профессор О. С. Вялов собрал небольшое количество костей динозавров, крокодилов и черепах в районе Исфары и Кансая, однако это были жалкие обломки, по которым ничего нельзя было сказать, кроме того, что они принадлежат ископаемым рептилиям. Вскоре после этого профессор Р. Ф. Геккер нашел в Южной Фергане зуб эоцонового тапира. Этими материалами и исчерпывались коллекции по ископаемым позвоночным Ферганы.

Первой точкой, куда мы отправились, был как раз район Кансая в южных предгорьях Кураминского хребта. Разбив лагерь на небольшом ручье в ущельице, километрах в трех восточнее поселка Кансай, мы отправились осматривать выходы меловых отложений. Наше внимание привлек один хорошо обнаженный останец. Следует отметить, что останцы, особенно когда они не задернованы, имеют наибольшую вскрытую поверхность (со всех сторон) слагающих их пород и потому наиболее перспективны для поисков костей, часто к тому же скапливающихся при вымывании на поверхности как остаточная фракция, если кости достаточно минерализованы. Так именно оказалось и здесь. За какой-нибудь час мы собрали десятки щитков панцирей черепах и крокодилов, зубы последних и некоторое количество костей, преимущественно обломков, динозавров. Мы никак не рассчитывали на столь приятный сюрприз. В последующие дни мы пополнили наши сборы и установили коетеносный горизонт, откуда выпадали кости. Их было довольно много, и они имели хорошую сохранность. Было ясно, что здесь нужно ставить большие раскопки.

Когда мы поехали в район Гульчи, то в городе Ош случайно встретились с геологическим отрядом доцента Ленинградского университета Н. Н. Верзшшна. Оказалось, что и он был в районе Кансая незадолго до нашего приезда, собрав со своими сотрудниками на том же останце довольно большую коллекцию остатков ископаемых пресмыкающихся, которая также поступила в мое распоряжение.

Из района Гульчи, где кости встречались в виде плохо сохранившихся обломков, мы проехали вдоль северных склонов Туркестанского хребта, закончив наш маршрут в районе Исфары. Редкие обломки костей попадались и здесь, но перспективным для раскопок пока можно было считать только Кансай.

В 1964 году начались палеонтологические раскопки позвоночных в Фергане. В отряд кроме меня вошли: весьма опытный уже раскопщик В. А. Пресняков, мои старые сотоварищи - И. И. Лихачев и М. М. Брагин, работавшие и на раскопках, и за рулем, а также группа молодежи. Нам было предоставлено две машины ГАЗ-63 и ГАЗ-69, благодаря чему мы смогли совершить большой маршрут по предгорьям хребтов, окаймляющих Фергану. Мы нашли кости еще в нескольких точках, однако на первом месте по-прежнему оставался Капсай.

Лагерь был разбит па прошлогоднем месте, где мы стояли с Г. Г. Мартинсоном, хотя это место и пользовалось дурной славой из-за ядовитых змей и пауков-каракуртов, но в этом пришлось убедиться значительно позже.

Нам удалось арендовать бульдозер, вскрывший коетеносный останец в нескольких участках и на разную глубину. Оказалось, что здесь не один, как мы полагали год назад, а целых три костеносных горизонта, расположенных друг над другом. В нижнем, или, как мы его назвали, главном, состоящем из кирпично-красных грубозернистых песков, преобладали кости динозавров и крокодилов; в среднем - слое желтоватых песков - чаще попадались остатки крокодилов и черепах, тогда как верхний - тонкозернистые сиреневые носки - изобиловал панцирями черепах, вместе с которыми встречались разрозненные кости динозавров.

Костеносные пласты были рыхлыми и легко разрабатывались, хотя некоторые промежуточные слои, сильно сцементированные, с трудом поддавались кирке и лому, бульдозерный нож их также не брал. Поскольку пески являются хорошим фильтром, улучшающим циркуляцию химических растворов в породе, кости были сильно минерализованы и не разрушались при прикосновении. Это заметно облегчало и ускоряло работу. Обилие материала делало труд интересным и увлекательным. Костей было так много, что два человека едва успевали упаковывать поступающий материал - бесконечное количество щитков черепах и крокодилов, зубы крокодилов и динозавров, кости их черепа и основного скелета. К нашему счастью, динозавры принадлежали мелким утко-носым (как ташкентский) и некрупным хищникам, поэтому лишь самые большие объекты мы брали монолитами или "пирогами".

В первый год нам не удалось раскопать полностью Кансайское местонахождение из-за обилия материала, но мы закончили работу с хорошим результатом, набрав более 20 больших ящиков костей. Наиболее ценную часть коллекции представляли черепахи, несколько панцирей которых сохранились почти целиком. Кроме того, было много больших частей панцирей и не поддающееся счету огромное число отдельных щитков. По свидетельству доцента Ленинградского университета Л. И. Хозацкого, лучшего специалиста по ископаемым черепахам, Кансайское местонахождение самое богатое в нашей стране по количеству остатков черепах. Кансайские черепахи - водные и представлены несколькими видами. Обилен материал и по крокодилам, хотя, как и по динозаврам, почти все кости разрозненные. Лишь несколько кусков черепа и неполных челюстей тех и других попалось за целый сезон. Однако теперь, когда мы располагаем целыми скелетами, представляющими эталоны, легче изучать и разрозненные кости как морфологически, так и в смысле их принадлежности к той или иной систематической группе.

Изучение Кансайского местонахождения показывает, что оно образовалось на стыке суши и моря (скорее всего, в одной из проток дельты), о чем свидетельствуют зубы акул и скатов, встречающиеся вместе с костями. Это море - середины позднемеловой эпохи - располагалось к западу от Кансая. Остатки ископаемых позвоночных Кансайского местонахождения не только определяют его геологический возраст и условия образования, но и позволяют судить о палеогеографии района.

Раскопки Кансайского местонахождения мы вели еще два года. В 1965 году условия работы сложились так, что я должен был принять от другого отряда грузовик со снаряжением (на этот раз дали только одну машину, поскольку разведочных работ не предполагалось) в Баку, переправиться через Каспийское море и своим ходом добраться до Ферганы.

Путь через Кара-Кумы оказался нелегкой задачей. Дойдя до Байрам-Али, мы не смогли из-за барханов пробиться на Чарджоу и вынуждены были повернуть к югу, на Иолотань, делая гигантский крюк в обход барханных песков.

М. М. Брагин, по-прежнему исполнявший обязанности водителя, и я в качестве штурмана располагались в кабине, а остальные 5 участников: В. И. Жегалло, В. И. Климова, И. И. Лукьянов, А. И. Духова и Е. Н. Курочкин, сидели наверху. Если в защищенном от солнца фургоне кузова хоть немного продувало ветерком, то этого никак нельзя было сказать про кабину, закрывающуюся у ГАЗ-63 с завидной герметичностью и лишенную эффективных вентиляционных устройств, хотя машина и предназначена для прохождения через пески.

Мы пробивались от колодца к колодцу, иногда делая за день всего несколько десятков километров. "Великий" обход Кара-Кумов мы закончили, выйдя на Каракумский канал, километрах в 100 от города Корки. Здесь мы и остановились на день, чтобы отдохнуть.

Утром, подойдя к каналу, я залюбовался спокойно плававшими, будто в аквариуме, рыбами, как вдруг услышал около своей ноги шипение. Оглянувшись, я увидел небольшую, сантиметров 40, змею светло-серого цвета с темными поперечными кольцами. Она, шипя, медленно раскачивала поднятой головой. Моей первой мыслью было, что это бунгарус - необыкновенно ядовитая змея, обитающая в Южном Китао. Именно бунгарус характеризуется черными поперечными кольцами, резко выделяющимися па ярко-желтом или белом фоне тела (два вида). Но откуда же здесь, в Средней Азии, бунгарус? Пока я устанавливал систематическую принадлежность змеи, шея ее раздулась, и я понял, что это - молодая кобра, сохраняющая в "детстве" расцветку бунгаруса, с которым она состоит в родстве. Это открытие было, конечно, не намного лучше, так как даже и молодая кобра сильно ядовита. Ее "благородное" шипение и раздувание воротника, предупреждавшие о готовности напасть, заставили меня отступить.

В этот год мы так же успешно, как и в прошлый, продолжали раскопки на Каттсас. Снова ежедневно добывались десятки и сотни костей динозавров, крокодилов и черепах, хотя по-прежнему но попадалось скелетов пли полных черепов.

Лагерь наш, как и раньше, стоял все в том же крохотном ущелье на маленьком ручье. Я облюбовал для своей палатки постоянное место около крупных камней. Вначале, когда ночи были теплые и даже душные, я обычно вместо палатки натягивал только тент. Когда я ложился спать, мне было слышно, как в камнях кто-то шуршит, и я высказал предположение, что рядом со мной живет большая змея, по, конечно, никто мне не верил, хотя змеиную линьку в камнях на территории лагеря мы находили. Каракуртов, которых так боится местное население (и не без основания), мы тоже не видели, а к фалангам, которые время от времени появлялись, все относились довольно спокойно. Только как-то однажды на раскопке мы наткнулись на эфу - небольшую (сантиметров 60-70), по достаточно ядовитую змею. Правда, она тотчас же ушла, моментально зарывшись в носок. Этим, пожалуй, и исчерпывались паши встречи с ядовитыми животными.

Но вот пришло время снимать лагерь. Я стал потихоньку собираться в своей палатке. В дальнем углу, за выочником, у меня лежал рюкзак, который мне теперь понадобился. Я протянул назад руку и, потащив рюкзак, услышал шуршание. Хотя я к ному и привык уже - и вечером, и ночью оно постоянно слышалось в этом углу по крайней море в течение двух недель, с тех пор как стояла палатка, но на этот раз я инстинктивно оглянулся - вдоль стенки палатки, направляясь к выходу, песпеша ползла большая, толстая грязно-серого цвета змея. Голова ее скрылась за другим выочником, стоявшим в переднем углу палатки, и я подумал сначала, что это полоз, т. о. совершенно безобидная, хоть и крупная, змея. Так как стало уже смеркаться, я взял фонарик и свой геологический молоток, рассчитывая прижать им голову змеи, прежде чем схватить рукой. Но едва я вышел и обернулся, посветив назад фонариком, как увидел обращенную на меня тупую треугольную морду с злобными глазами. Змея, около полутора метров длиной, свернувшись кольцом, подняла голову, явно готовая броситься на меня в ближайшее же мгновение. "Гюрза!" - пронзила меня страшная догадка.

Пожалуй, эта змея, обладающая очень сильным ядом и большими ядовитыми зубами, способными пробить толстую одежду и обувь, представляет большую опасность, чем кобра, потому что она действует очень стремительно и агрессивно, если ее побеспокоили или перешли дорогу. Я по неосторожности сделал и то, и другое. Однако змея, живя долго бок о бок со мной, возможно, привыкла ко мне, в какой-то мере убедившись в моей безвредности. Во всяком случае, она дала мне беспрепятственно выйти из палатки. Но поймать со по удалось - змея ушла в свои камни.

В 1966 году в конце июля Н. Н. Ворзилин сообщил, что нашел в Восточной Фергане часть скелета динозавра. И вот я снова в Оше, где меня ждут ленинградские геологи. К сожалению, они заканчивали свой сезон, и времени хватило только па то, чтобы поехать показать находку, обнаруженную под Ташкумыром. Когда мы приехали па место и немного вскрыли кости, торчавшие в крутом склоне, то стало ясно, что сейчас с ними по справиться, так как здесь залегал сколот, принадлежащий гигантскому динозавру из зауропод порядка 20 метров длиной. Кости находились в склоне невысокой горы, отделенной от основного хребта, поэтому им не угрожал быстрый размыв при дождях или снеготаянии. Мы засыпали кости толстым слоем земли, чтобы возобновить здесь раскопки на следующий год.

Во второй половине лета 1967 года наш отряд из 14 человек приступил к раскопкам. Хорошей питьевой воды поблизости не оказалось, и мы поставили свой лагерь на живописной горной речке Кара-Су, притоке Нарына, R нескольких километрах севернее города Ташкумыр. Возможность освежиться в ледяной воде, не столь черной, как свидетельствует ее название, и прохладные ночи в горах были важными условиями, чтобы восстановить силы после тяжелых раскопок на жаре. Единственным беспокойством были фаланги. С наступлением вечера отвратительные мохнатые пауки, большие (до 10 сантиметров длины) и маленькие, устремлялись в палатки на охоту за прятавшимися здесь на ночь мухами. Мы натянули над койками пологи, но один из шоферов решил, что фаланги достаточно миролюбивые существа и можно спать без полога. Вскоре ему пришлось поплатиться за это - спрятавшаяся под подушкой фаланга укусила его в шею, оставив характерные четыре кровяные точки. К счастью, все обошлось без неприятных последствий.

К скелету, который мы должны раскапывать, ближе чем за километр не было подступа на машине из-за глубоких промоин, рассекавших подножие гор. Необходимо было делать специальную дорогу или осуществить транспортировку коллекций на себе. Взвесив объем и тяжесть работ, мы предпочли второй вариант. Этому отчасти благоприятствовала специфическая сохранность костей. Они залегали в плотных ожелезненных глинах и были настолько пропитаны солями железа, что, скорее, походили на куски металла (по весу - тоже), чем на кости. Такая повышенная прочность костей избавляла от необходимости брать их, как обычно, с породой - монолитами. Да к тому же последние были бы неподъемными из-за громадного размера и веса костей, увеличиваемого тяжестью породы. Нам повезло и в том, что порода довольно легко отделялась от поверхности кости, и мы могли вынуть из земли почти совсем отпрепарованные объекты. Кости, залегая близ поверхности склона, на глубине не более 3 метров, под воздействием корневой системы растений и процессов температурного и химического выветривания растрескались на куски, сохранившие, однако, свою прочность, что также заметно облегчило нам работу с ними.

Местонахождение гигантских зауропод близ Ташкумыра

Общая выемка на раскопке составила несколько десятков кубометров породы. Бульдозер сюда бы не забрался, поэтому работы пришлось проводить вручную. Длина раскопочной площадки была более 30 метров. Скелет лежал на боку вдоль склона. К нашему большому огорчению, черепа не оказалось. Отсутствовали также шейный отдел позвоночника, конец хвоста, одна кисть и обе стопы. Возможно, все эти недостающие элементы скелета, когда они еще были частями трупа, были растащены крокодилами, рыбами или другими хищниками. С огромной же туловищной частью туши они справиться не смогли, и она попала в захоронение. Ташкумырское местонахождение образовалось не в дельте реки и не в проточных водах, а, скорее всего, в большом лесном озере или болоте (быть может, лагуне), о чем свидетельствует множество стволов и пней деревьев, а также большое количество конкреций бурого железняка в костеносной толще. Отсутствие быстрого осадконакопления оказалось неблагоприятным фактором для захоронения, и, как результат этого - неполный скелет.

Все же и такая находка представляет большой интерес и ценность. Прежде всего, это первый скелет гигантского динозавра - зауропода (если восстановить его полную длину, она была бы около 20 метров), найденный на территории нашей страны. Для Палеонтологического музея - это первый экспонат зауропода, так как нашим централь-ноазиатским экспедициям не посчастливилось найти скелет такого динозавра. К тому же ташкумырский динозавр предположительно (до изучения) позднеюрского возраста, т. е. более древний, чем имеющиеся у нас находки (позднемеловые) из Центральной Азии. Изучение ферганского ящера, или "ферганозавра", позволит открыть новую страницу в истории динозавров, а сам скелет послужит не только оригинальным музейным экспонатом, но и важным научным эталоном, необходимым при изучении (сравнении) имеющихся и новых находок зауропод.

В это же лето мы, наконец, срыли бульдозером косте-носный останец под Кансаем, снова собрав там превосходные панцири черепах и их многочисленные щитки, а также большое количество остатков крокодилов и динозавров. Среди последних заслуживают упоминания полные нижние челюсти птицеподобного хищного динозавра - орнитомимида. Это - первая такая находка в нашей стране и для нашего музея. До сих пор нам удавалось найти лишь кости посткраниалыюго (послечерепного) скелета, а череп или челюсти - слишком нежные и хрупкие у орнитомимид, всегда попадались только "в следах". Достаточно сказать, что во всем мире известно менее десятка черепов орнитомимид.

Реконструкция зауропода

Интересные сборы были произведены и по эоценовым млекопитающим, известным на территории нашей страны по очень редким и скромным находкам из Казахстана и Дальнего Востока, но, правда, достаточно многочисленным в Центральной Азии. Речь идет о местонахождении Анда-рак, в Южной Фергане, где, как я упоминал уже, был найден зуб тапира. Это местонахождение, расположенное близ одноименного кишлака, в северных предгорьях Туркестанского хребта, мы уже посещали в 1964 и 1965 годах, собрав там довольно большое количество зубов и отдельных костей скелета эоцеповых тапиров и носорогов. Вместе с ними попадались щитки черепах, зубы крокодилов, акул и скатов. Это местонахождение образовалось в прибрежной части моря, - и здесь смешались в захоронении континентальная и морская фауны. Кости приурочены к прослою конгломератов и, будучи их составной частью, разрознены, окатаны и разрушены. Если для точного видового определения пресмыкающихся необходим череп, то для млекопитающих достаточно зубов, поскольку они у них сильно дифференцированы (в отличие от пресмыкающихся и низших позвоночных). Поэтому даже отдельные зубы млекопитающих представляют уже определенную научную ценность. В этом году мы не только хорошо пополнили сборы прежних лет, но и открыли в нескольких километрах от Андарака новую точку, где собрали челюсти и зубы мелких млекопитающих, скорее всего, насекомоядных, ранее неизвестных у нас из эоцена.

Подводя итоги исследованиям по позвоночным в Средней Азии (включая сюда и Южный Казахстан), нельзя не признать, что в течение последнего десятилетия сделано довольно много интересных, ценных находок. И хотя Средняя Азия в палеонтологическом отношении не может сравниться с богатствами Центральной Азии, все же ее ископаемые фауны иногда очень существенно дополняют историю центральноазиатских фаун, служат соединительным мостом между ними и ископаемыми европейскими фаунами и тем самым оказываются одним из звеньев в общей цепи (истории) органического мира. Нельзя, конечно, забывать и о значении полученных палеонтологических данных для геологического изучения континентальных отложений Средней Азии.

Заканчивая повествование о полевых работах, мне хочется привести слова американского палеонтолога Г. Ф. Осборна (инициатора Монгольских исследований), ибо они как нельзя более подходят к нашим экспедициям: "Охотник за ископаемыми животными должен быть прежде всего энтузиастом науки. Он должен быть готов переносить всякого рода трудности, неизбежные при жизни под открытым небом: страдать от холода ранней весной и поздней осенью или в начале зимы, терпеть жестокую жару и ослепительный блеск солнца в летние месяцы; он должен быть готов пить при случае соленую воду и бороться с нападением москитов и других врагов. Он должен быть до известной степени инженером, чтобы суметь управляться с большими каменными глыбами, чтобы перевезти их через бездорожные просторы пустыни к ближайшей пароходной пристани или железнодорожной станции. Он должен иметь тонкое и чуткое осязание, чтобы сохранить мельчайшие обломки разломившейся кости. Он должен довольствоваться весьма скромной жизнью и находить главную свою отраду и основное побуждение в радости открытий" (Ч. Штернберг. Жизнь охотника за ископаемыми. М. - Л., 1930).